ВСЕСЛАВ БРЯЧИСЛАВИЧ

(между ок. 1010 и 1035 - апр. (?) 1101), кн. полоцкий (1044-1101), сын полоцкого кн. Брячислава Изяславича († 1044), правнук равноап. кн. Владимира (Василия) Святославича.

Время рождения В. Б. устанавливается приблизительно. Известно, что в 1068 г. у князя было 2 дееспособных в политическом и военном отношениях сына. Следов., его рождение не могло иметь место после 1035 г.; вместе с тем его отец, родившийся в 90-х гг. X в., мог произвести потомство самое ранее ок. 1010 г. Заняв полоцкий стол после смерти Брячислава в 1044/45 (мартовском) году, В. Б. впервые упоминается в ПВЛ лишь через 15 лет, под 1060 г., когда он участвует в успешном общерус. походе на кочевников-торков вместе с двоюродными дядьями, сыновьями покойного блгв. киевского кн. Ярослава (Георгия) Мудрого, Изяславом (Димитрием) Киевским и его братьями Святославом (Николаем) Черниговским и Всеволодом (Андреем) Переяславским. Это сообщение позволяет думать, что до сер. 60-х гг. XI в. Полоцкое княжество В. Б. было составной частью той политической системы, к-рая сложилась на Руси после 1054 г.- после смерти и, вероятно, по завещанию Ярослава Мудрого. Такая политика В. Б. была, очевидно, продолжением его лояльности по отношению к Ярославу. Наречение старших сыновей В. Б. именами Давид, Глеб, Роман и Борис (по крайней мере старшие из них должны были родиться не позднее 1-й пол. 50-х гг. XI в., т. е. при жизни Ярослава) говорит об активном участии полоцкого князя в становлении династически-родового и церковного почитания святых Бориса и Глеба (в Крещении Романа и Давида), к-рое было инициировано Ярославом и Киевским митр. Иоанном I скорее всего во 2-й пол. 40-х гг. XI в. Вероятнее всего, на 50-е гг. приходится построение в Полоцке кафедрального собора Св. Софии (сохр. частично под позднейшей перестройкой), возможно, той же самой артелью, к-рая в 1050 г. завершила строительство Софийского собора в Новгороде. Данные факты часто рассматриваются исследователями как свидетельство идеологического соперничества Полоцка и Киева. Однако вернее было бы видеть в них, напротив, приметы того, что в первые 20 лет правления В. Б. Полоцкое княжество было достаточно тесно интегрировано в общерус. политическое и церковное пространство с центром в Киеве.

Резкие перемены в отношениях В. Б. и Ярославичей приходятся на 1065 г., когда полоцкий князь «рать почал» безуспешным нападением на Псков. Причин конфликта источники не объясняют, но сообщают, что главным объектом военных действий В. Б., как и его отца в 1021 г., являлся Новгород, к-рый был захвачен князем в 1066 г. до Неревского конца (т. е. за исключением сев. половины левобережной Софийской стороны) (ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. С. 123; Т. 6. Вып. 1. Стб. 186). Разбив новгородского кн. Мстислава (сына Изяслава Киевского), В. Б. сжег и ограбил Софийский собор, унеся колокола, паникадила, а также крест - вклад строителя собора блгв. кн. Владимира Ярославича, увел большой полон. После поражения от Ярославичей на р. Немиге (под Минском) 3 марта 1067 г. В. Б. вступил в мирные переговоры, но 10 июня (или июля?) того же года во время встречи на Днепре, в районе Орши, Ярославичи вероломно захватили в плен полоцкого князя и 2 его сыновей, несмотря на данное ему клятвенное обещание неприкосновенности. В. Б. подвергся заключению в Киеве. Такое открытое нарушение крестоцелования говорит об ожесточенности конфликта и серьезности угрозы, исходившей от В. Б., но оно же вызвало усиление симпатий среди киевлян по отношению к В. Б. Через год, 15 сент. 1068 г., после катастрофического поражения Ярославичей от половцев и отказа Изяслава выдать оружие киевлянам для продолжения сопротивления кочевникам, в столице Руси произошло восстание. Его результатом стало не только освобождение восставшими В. Б. из темницы, но и его провозглашение киевским князем, тогда как Изяслав был вынужден бежать в Польшу к племяннику своей жены кн. Болеславу II (1058-1079). Печерский летописец 60-70-х гг. XI в. (согласно распространенной гипотезе, им мог быть и прп. Никон или кто-то иной) не раз укоряет Изяслава, связывая нашествие «поганых» как казнь Божию с его клятвопреступлением («понеже Изяслав, целовав крьст, и я и [схватил его, т. е. Всеслава.- А. Н.], темже наведе Бог поганыя»), а переворот в Киеве - с молитвой пленного В. Б. накануне своего освобождения, в день Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня (14 авг.): «О Крьсте Чьстьныи, понеже к Тобе веровах, избави ми от рова сего», и далее: «Бог же показа силу кьрстьную на показание земли Русьстеи, да не преступають Чьстьнаго Крьста, целовавъше Его; аще ли преступить къто, то и сьде прииметь казнь и на придущим веце казнь вечьную» (Там же. Т. 1. Стб. 172; Т. 2. Стб. 161-162). Эти недвусмысленные указания, так же как и пространное рассуждение о гневе Божием «грех ради наших» в статье 1068 г., свидетельствуют о том, что в Киево-Печерском мон-ре и, очевидно, в Киеве было немало сочувствующих В. Б. как жертве клятвопреступления Ярославичей, и прежде всего Изяслава. Такой позицией мон-ря объясняется и преследование Изяславом после своего возвращения в Киев в 1069 г. прп. Антония Печерского «за Всеслава», к-рое вынудило основателя Печерской обители временно удалиться в Чернигов. Вместе с тем нет оснований считать, что Печерский мон-рь своим авторитетом способствовал вокняжению В. Б. в Киеве, т. к. по династическим понятиям того времени оно было явной узурпацией. В том числе и поэтому В. Б., чувствуя непрочность своего положения в Киеве, не решился на вооруженное сопротивление Изяславу, к-рый весной 1069 г. с польск. подмогой двинулся на Русь. Покинув киевское войско под Белгородом (прикрывавшим зап. подступы к Киеву), В. Б. бежал в Полоцк. События краткого, примерно 7-месячного, княжения В. Б. в Киеве в ПВЛ никак не отразились. Основываясь на словах, что «Всеслав князь людем судяше, князем грады рядяше» («Слово о полку Игореве»), была высказана гипотеза, будто именно в это время оставшиеся на Руси Ярославичи вступили в договорные отношения с В. Б.: в обмен на признание Киева за В. Б. Святослав Черниговский якобы получил Новгород (где посадил сына Глеба), а Всеволод Переяславский - Волынь (В. А. Кучкин). Однако более вероятным представляется, что Новгород и Волынь оказались в руках младших Ярославичей по договору со старшим братом Изяславом и несколько ранее: либо при присоединении Полоцка к Киеву в 1067 г., либо при удалении Изяслава в Польшу в авг. 1068 г.

Заняв вторично киевский стол 2 мая 1069 г., Изяслав изгнал В. Б. из Полоцка, где посадил своих сыновей, сначала Мстислава, а затем, после его скорой смерти, Святополка (Михаила) Изяславича. Тем не менее В. Б., видимо, сохранил какие-то опорные пункты в Полоцкой земле или имел поддержку среди прибалтийско-фин. племен из числа данников Новгорода, т. к. сумел в ответ организовать новое нападение на Новгород, в к-ром главную силу составляли «вожане» (фин. население буд. Водской пятины Новгородской земли). Однако 23 окт. 1069 г. он потерпел поражение от новгородского кн. Глеба, сына Святослава Ярославича, был захвачен в плен, но отпущен «Бога деля».

В Полоцке, очевидно, продолжали предпочитать «своего» князя, и в 1071 г. В. Б. сумел вернуть себе стольный город и опять утвердиться в нем, несмотря на новое поражение, на этот раз от сына Изяслава, блгв. кн. Ярополка (Гавриила) Изяславича. Кризис «триумвирата» и назревавший конфликт между Изяславом и младшими Ярославичами заставили киевского князя искать сближения и даже брачного союза с В. Б. Неизвестно, успел ли состояться последний до нового изгнания братьями Изяслава в марте 1073 г., но в киевское княжение Святослава никаких военных действий против В. Б. не было. Они возобновились в дек. 1076 г., после смерти Святослава. Уже летом следующего года (неясно, до возвращения Изяслава Ярославича на киевский стол 15 июля 1077 или после него) Всеволод Ярославич с сыном совершили поход на Полоцк. Зимой 1077/78 г. блгв. кн. Владимир (Василий) Всеволодович Мономах в сопровождении Святополка Изяславича снова разорил окрестности стольного города В. Б. Как и после 1069 г., предполагалось вытеснить В. Б. из Полоцка, а город должен был перейти либо к Изяславу, либо ко Всеволоду. Ответ В. Б. не заставил себя ждать. Немедленно после захвата в конце авг. 1078 г. безземельными князьями Олегом Святославичем и Борисом Вячеславичем Чернигова, принадлежавшего тогда Всеволоду Ярославичу, В. Б., оставив в покое Новгород, вернувшийся под власть Изяслава, совершил нападение на др. город Всеволода - Смоленск. Последовавший в кон. 1078 г. поход Владимира Мономаха на владения В. Б. (были разорены Лукомльская, Логожская и Друцкая волости, т. е. весь юго-восток Полоцкого княжества) получил продолжение в 1081 г. (по реконструируемой хронологии «Поучения» Владимира Мономаха), когда Мономах ходил войной на юг Полоцкой земли - в Минскую вол.

После этого сведений о военных действиях против В. Б. нет. Однако брак сына В. Б. Глеба Всеславича, буд. кн. минского, с дочерью волынского кн. Ярополка Изяславича Анастасией, к-рый следует датировать если не ок. 1085 г., то во всяком случае временем киевского княжения Всеволода Ярославича (до апр. 1093), свидетельствует о сохранении определенной напряженности между Киевом и Полоцком, коль скоро один из самых активных сыновей В. Б. ищет союза с потомками покойного Изяслава Ярославича. Отсутствие В. Б. и каких бы то ни было его представителей на общерус. княжеском съезде в Любече в 1097 г. можно объяснить и сохранявшимся недоверием полоцкого князя по отношению к Киеву, и демонстративным желанием подчеркнуть, что его вотчинные права не зависят от решений съезда. Летописная дата смерти В. Б.- 6609 г., «априля в 14 дьнь, индикта 9, в среду» - содержит внутреннее противоречие, т. к. 14 апр. в 1101 г. приходилось на воскресенье; наиболее естественными конъектурами надо признать «14 августа» или «17 апреля».

Были ли отношения официально урегулированы позже, неясно, но так или иначе военная активность Всеславичей уже в первые годы после смерти В. Б., насколько можно судить по скудным данным источников (поход 1106 г. «всей братии» Всеславичей на «зимеголу» - балтское племя земгалов близ устья Зап. Двины), направлялась уже не в сторону Новгорода и подвластных ему земель, а в Н. Подвинье, ставшее впосл. традиц. областью полоцких даней. В то же время никто из полоцких князей, ни сам В. Б., ни его сыновья и внуки, ни разу не участвовали в общерус. мероприятиях (княжеских съездах, походах против половцев) в правление киевских князей Святополка Изяславича (1093-1113) и Владимира Мономаха (1113-1125), что привело в 1129 г. к высылке почти всего полоцкого княжеского дома в изгнание в Византию блгв. киевским кн. Мстиславом (Феодором) Владимировичем. Это значит, что затяжной конфликт В. Б. с Ярославичами отражал устойчивые сепаратистские черты династического сознания полоцкой ветви древнерус. княжеского семейства, следствием чего стало представление о существовании исконной вражды «Рогволожих внуков (т. е. полоцких князей.- А. Н.) противу Ярославлих внуков» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 301).

Особо следует отметить то отражение, какое фигура В. Б. получила в эпосе. Уже работавший в 90-х гг. XI в. киевский летописец, сообщая о вокняжении В. Б. в 1044 г., счел необходимым отметить слухи об особо развитых языческих суевериях при полоцком княжеском дворе: В. Б. был будто бы рожден «от вълхвования» и по совету волхвов носил на себе некое «язвьно», с к-рым родился (по распространенному, но предположительному толкованию - часть околоплодной плевы), и «сего ради немилостив есть на кръвопролитие». Спустя столетие в «Слове о полку Игореве» появился вполне сложившийся эпически гиперболизированный образ князя-волхва; он «в ночь влъком рыскаше», за одну ночь «дорыскаше» из Киева до Тмутаракани, слышит в Киеве звон полоцких колоколов и т. п. Чудесные возможности В. Б. видятся автору «Слова» причиной удивительного политического взлета и падения полоцкого князя: так, он «скочи ко граду Кыеву и дотчеся стружием (копьем? - А. Н.) злата стола Киевскаго», а затем «скочи от них (киевлян.- А. Н.) лютым зверем в плъночи из Бела-града, обесися сине мгле» и проч. Знаменательно отсутствие в «Слове» каких-то упреков в адрес В. Б., присутствующих в летописи, но нет и «воспевания» полоцкого князя «как общерусского героя», к-рое иногда усматривают (Б. А. Рыбаков). В позднейших былинах, особенно о «Волхе Всеславьевиче», облик В. Б. окончательно теряет всякую реальную связь со своим историческим прототипом, превращаясь из узурпатора киевского стола в одного из сказочных защитников Киева от некоего «индейского царя», хотя волшебные способности Волха Всеславьевича, к-рый умеет «обвертываться» то «ясным соколом», то «серым волком», то «гнедым туром-золотые рога», живо напоминают В. Б. из «Слова о полку Игореве».